Как и во всех холиварах, в первых рядах сражаются самые неадекватные. С одной стороны – домашние бойцы, живущие по принципу «моя родня – моя собственность, что хочу, то с ними и делаю». С другой – идеалисты с сияющими пустотой глазами. Они убеждены, что ребёнок священен и неприкосновенен, что бы он ни вытворял, а наказывать его нельзя вообще никак, чтобы не ограничивать его свободу.
И те, и другие принципиально отказываются различать количество и качество физического воздействия. Пресекающий шлепок по попе или затрещина, отвешенная в сердцах; регулярные избиения по пьяни или ритуализированная порка за серьёзные провинности – вариантов множество, они посылают ребёнку очень разный месседж и по-разному на нём сказываются. Но накал идеологической борьбы запрещает об этом задумываться: если хоть что-то из этого допустимо, то допустимо всё, а если хоть что-то запретно, то и всё запрещено.
С одной стороны звучит лозунг «меня в детстве пороли и лупили, и я вырос нормальным». С другой – «меня в детстве пальцем не трогали, никогда никак не наказывали, и я вырос нормальным». И тех, и других по большей части хочется спросить – «да кто вам сказал, что вы нормальными-то выросли?».
Но «противники насилия» очень любят аргумент, заслуживающий отдельного препарирования.
«Пьяное хамло в автобусе доставляет всем уж всяко больше неприятностей, чем расшалившийся ребёнок. Но его вы не осмелитесь тронуть, потому что оно может вам и навалять в ответ.
Значит, вам наплевать на справедливость. Вы наказываете ребёнка не потому, что хотите его исправить, а просто потому, что вам нравится бить слабого и беззащитного».
Серьёзно. Я слышал эти слова буквально всякий раз, когда заходила речь о наказаниях. Обычно их озвучивают с торжествующим видом, как последний и неотразимый, прямо-таки ядерный довод.
Между тем, что первым делом бросается в глаза, когда в него вдумываешься?
Он вообще не по делу. Он ничего не говорит нам о том, как ребёнок воспринимает наказание, в какой форме и в каких ситуациях наказание позволяет эффективно изменить поведение, когда оно вызывает или не вызывает психологическую травму – словом, ничего из того, что действительно имеет отношение к теме.
Фактически, это подмена тезиса. Вместо утверждения «наказывать детей плохо, потому что это неэффективно и травмирует» появляется «наказывать детей плохо, потому что так делают только закомплексованные садисты». Критика переносится с поступка на людей, его совершающих.
Перед нами – один из самых популярных приёмов боевой демагогии.
Суть его такова. Допустим, ваш оппонент отстаивает некий тезис. Он говорит: «нужно и правильно поступать вот так». Ваша задача – любым способом вывести его на признание: «вот в этой ситуации я бы поступил иначе».
Если это удалось – вы обвиняете его в лицемерии: ты придерживаешься своих принципов, только пока тебе это выгодно/удобно/приятно, то есть сам в них не веришь. Если не удалось – обвиняете в бездумном фанатизме: ты готов поступать так, даже если это будет очевидно опасно/вредно/бессмысленно, значит, твои принципы иррациональны.
В удачных случаях так можно вовсе заткнуть оппонента, не имея при этом ни единого довода в опровержение его тезиса.
На деле, разумеется, у любого принципа есть границы применимости, и умный человек их знает. Из двух противоположных тезисов весьма часто верны оба, и нужно понимать, когда какому следовать. Порой приходится нарушить принцип по букве, чтобы сохранить ему верность по сути. И так далее. Жизнь вообще сложнее любой схемы.
Здесь, например, оппонентов обвиняют в том, что они наказывают только тех, кого им по силам наказать. Но разве когда-нибудь и где-нибудь бывало иначе? Как бы сильно ты ни верил в свою версию справедливости, ты всё равно сможешь установить её только там, куда сумеешь дотянуться.
С тем же успехом можно заявить, что система правосудия осмеливается pokarat’ только тех преступников, которых у неё хватает возможностей задержать. Все остальные остаются на свободе, и никто их не трогает. Значит, все разговоры о законе и справедливости – пустая болтовня, а судьям просто нравится сажать беззащитных людей за решётку и наслаждаться своей властью над ними.
Ах да – этот тезис ведь тоже звучит регулярно. И даже посадки высокопоставленных преступников ничего не могут с ним сделать, ведь всегда остаются преступники ещё более высокопоставленные. А если и не остаются, то всегда можно предположить, что они есть.