Но...
Эльфы – народ легкомысленных ксенофобов, с которыми остальные обитатели мира стараются не иметь дела. Магия больше создает проблемы, чем решает их. Даже самый могущественный маг не может выйти один против войска – ему нужно собственное войско. Древние сказочные существа – жестокие создания с нечеловеческой логикой и серобуромалиновой моралью. Даже если вам удалось заполучить их себе в союзники, никто не гарантирует, что завтра они не обратятся против вас.
Думаю, на этом месте вы пожмете плечами (или понимающе кивнете) и подумаете что-то вроде: тут все ясно. Это еще одна деконструкция штампов жанра, навязших в зубах со времен Толкина.
Вот только книга, о которой я говорю, называется «Властелин колец», и написал ее тот самый Толкин. И тех штампов, в создании которых его чаще всего обвиняют, в его произведениях попросту еще не было. Они появились уже потом.
Впрочем – появились ли?
Несть числа «темным романтикам», которые живописуют противостояние Света и Тьмы примерно так. С одной стороны – тоталитарная империя, которая во имя своей светлой идеи готова жечь, убивать и промывать мозги всем несогласным. С другой – благородные, никем не понятые рыцари в черном, готовые умереть ради того, чтобы Свет не уничтожил в мире всякую свободу.
Знакомо, да? Даже в серии игр Assassin’s Creed сюжет завязан именно на этой идее. Свет там олицетворяет орден тамплиеров, Тьму – собственно, ассассины.
Иногда Свет желает уничтожить всех «темных» даже не потому, что они ему противостоят, а просто за то, что они «не такие». Это само по себе за годы уже стало штампом.
В Средиземье тоже был один правитель-идеалист, который полагал, что ради блага свободных народов их нужно привести к единому знаменателю и подчинить единой власти. Ради этой цели он не гнушался ни завоеваниями, ни террором, ни диверсиями и шантажом, а своим сторонникам зачастую весьма искусно промывал мозги. Именно так он в свое время набрал узкий круг самых доверенных помощников. Их было девять.
Да, то, что у «темных романтиков» называется «жестоким и безжалостным Светом», у Толкина вообще-то было Тьмой, и правитель-идеалист – это Саурон, Темный Лорд. Любимыми цветами которого были багровый и золотой. А непонятый и непрезентабельно выглядящий рыцарь в черном там, кстати, есть тоже. Это Арагорн. Кто-нибудь вообще помнит, что геральдические цвета королей Гондора – черный с серебром, и Арагорн завершал Войну Кольца под черным знаменем?
Собственно, даже штампованные выражения «силы Света» и «силы Тьмы» у Толкина не встречаются. Нет никакой Светлой стороны – есть свободные народы, которым пришлось, забыв вражду, сплотиться против общего врага, чтобы остаться свободными.
Есть, правда, Светлый Совет. Вот только это вовсе не правящий орган Светлой Империи, а нечто вроде тайного ордена, посвященного борьбе с Сауроном. Они никому и никогда не диктовали свою волю.
И еще есть Тьма. Мелькор при создании мира внес в него свой диссонанс – желание подчинить все своей воле, поработить и переделать. Любой, кто сам стремится к тому же, может обратиться к Тьме, чтобы она дала ему силу для этого. Но за все надо платить. Всякий, кто связался с Тьмой, начинает стремительно терять собственную силу, а вместе с ней – разум и связь с реальностью. Участь Голлума и Сарумана очень наглядно об этом свидетельствует.
Итак, получается, что «деконструкция штампа» в действительности вовсе не является деконструкцией. Ведь то, что Тьма может носить белое и рядиться в одежды Света, не было секретом, наверное, вообще ни для кого в последние две тысячи лет. Более того, в противостоянии двух носителей идеологии Тьмы обычно защитниками Света объявляют себя оба.
Небольшое отступление. Довольно часто мне приходилось слышать от «несогласных» обвинения Толкина в том, что он чрезмерно идеализировал эльфов и демонизировал орков. Мол, «Властелин колец» – это история в эльфийском пересказе, фактически эльфийская пропаганда, а на самом деле все просто обязано было быть не так.
По всей видимости, такие люди либо вовсе не читали ВК, либо читали крайне избирательно. И уж точно никто из них не читал Сильмариллион. После того, что творили эльфы Белерианда, когда у них еще была такая возможность (и Белерианд), никто не стал бы называть толкиновских эльфов добрыми и благородными.
В древности это был народ фанатиков-параноиков. По меньшей мере два их города были настолько закрытыми, что туда не пускали даже других эльфов. Для сравнения, дварфы тоже не доверяют чужакам, но ворота Мории в период ее расцвета стояли распахнутыми настежь, только с двумя стражниками для порядка. Да и Эребор под Одинокой горой, пока его не захватил дракон, был открыт для гостей и торговцев.
В Средиземье конца Третьей эпохи эльфы – нечто чужеродное, опасное, чего лучше избегать любой ценой. Лориэн пользовался у роханцев и гондорцев репутацией ничуть не лучшей, чем расположенный неподалеку Дол-Гулдур, цитадель назгулов. И было за что: оттуда мало кому удавалось уйти живым и невредимым.
Другое дело, что в Братстве Кольца собрались не вполне обычные участники. Фродо и Сэм – мечтатели, которые действительно идеализировали эльфов, до такой степени, что не замечали даже откровенных насмешек в свою сторону. Арагорн – из народа, который многие века был союзником эльфов, к тому же буквально родня по крови и взаимно влюблен в эльфийскую принцессу. Гэндальф – волшебник, старше многих эльфов, пользующийся у них авторитетом. Леголас – сам эльф, тут все понятно.
Заметьте, что и в Братстве есть Боромир и Гимли, которые своего отношения к бессмертному народу никогда не скрывали. И то, что Гимли все же сумел подружиться с Леголасом – в основном его собственная заслуга, причем дело настолько необычное, что его отмечали почти все, кто попадался им на пути.
Что же касается орков... Как раз Толкин, в отличие от многих других, для которых «темные народы» были лишь юнитами на поле боя, показывал орков в их естественной среде обитания, в мирное или относительно мирное время. И они ничуть не демоничнее, чем какие-нибудь средневековые ландскнехты. Такие же хвастливые, грубые, жестокие и воинственные, склонные подкалывать друг друга, петь громкие песни и отпускать черные шуточки.
Где-нибудь в Вестеросе орки мало чем выделялись бы среди других агрессивных дикарей и беспринципных наемников, разве только людоедством. Но в Средиземье это олицетворение того, насколько Тьма может поразить живое существо и перекроить его по своей мерке.
Работая над этой статьей, я основательно вспомнил прочитанное ранее фэнтези и понял, что вообще не помню сколько-нибудь известных книг, в которых штамп «силы Света против сил Тьмы» был бы сыгран напрямую, в том виде, против которого вроде как выступают деконструкторы. Чтобы там были положительные герои, которые всей мощью Света обрушиваются на темные королевства и герцогства, выпалывая ростки чуждой идеологии – и автор стоял бы на их стороне.
Наоборот, почти везде, где силы Тьмы – антагонисты, они ведут себя именно так, как силы Света в произведениях «темных романтиков». А противостоят им не паладины Империи Добра, а немногочисленные разношерстные персонажи, не всегда способные найти общий язык между собой.
Многочисленные аналитики раз за разом писали, что в классическом фэнтези основное отличие «добрых» от «злых» в том, что последние обычно стремятся навязать миру свой порядок, в то время как первые – сохранить статус кво.
«Волшебник Земноморья»? Там есть Тьма, живущая в гробницах Атуана, и ее слуги, стремящиеся захватить архипелаг. Но нет Света, который бы единым фронтом ей противостоял.
«Сага о Копье»? Там формально есть боги Света, Тьмы и Равновесия. Но опять-таки Тьма стремится покорить все под свою руку, а против нее – разношерстная компания приключенцев и разрозненные королевства, у каждого из которых своя правда.
«Конан» и иже с ним? Нет, и там тоже на стороне Тьмы всегда количественное превосходство и желание переделать мир по своим лекалам, а протагонисты – всего лишь обычные люди со своими интересами и недостатками. Просто очень сильные и храбрые.
Самое близкое, что можно найти – жанр соцреализма. Детективы, где храбрые милиционеры с усталыми глазами ловят бандитов и расхитителей социалистической собственности. Производственные романы, где вычисляют и перевоспитывают бракоделов, фарцовщиков и стиляг. И так далее.
Но это, согласитесь, не фэнтези (хотя некоторые и считали соцреализм разновидностью фантастики), и, конечно, Толкин тут совершенно ни при чем.
Получается одно из двух. Либо мимо меня прошел изрядный пласт мировой культуры, либо опровергатели и деконструкторы сами, собственными усилиями, создали никогда не существовавший штамп, чтобы затем упоенно его опровергать, выворачивать и деконструировать.
Как всегда в случаях такого недоумения, я запрашиваю подсказку «помощь зала». То есть вашу, уважаемые читатели.
