Да-да, я помню, что коня из рассказа О.Генри звали Боливаром. Но холивар двоих тоже не выносит, потому что он – про то, как двоим тесно на этой земле.
Либералы и патриоты, геи и гомофобы, радикальные борцы за женские и мужские права... Все они сходятся в одном: противоположная сторона не заслуживает существовать.
Такой накал страстей, естественно, не обходится без пропаганды. В конце концов, чтобы по-настоящему ненавидеть противника, его нужно представить полным чудовищем, лишь внешне похожим на человека – и оттого еще более опасным.
Поэтому ничего удивительного, что в каждом лагере бытует достаточное количество такого рода мифов.
Казалось бы, тут все должно быть просто и очевидно. По одну сторону баррикад рассказывают, что «мы» – славные парни, а «они» – выродки и голованы. По другую, соответственно, наоборот.
Классический пример – пропаганда времен Великой Отечественной. С нашей стороны фронта талантливые художники и писатели не жалели сил, рисуя немцев скопищем бесноватых монстров, которые жгут, убивают и насилуют везде, где появляются. С той стороны ровно то же самое рассказывали о русских – «азиатской узкоглазой орде».
Справедливости ради отмечу, что, во-первых, наши пропагандисты были существенно талантливее, а во-вторых, намного ближе к правде. Как вели себя гитлеровцы на захваченных территориях, особенно при отступлении, памятно всем. В советской армии тоже порой происходило всякое, но масштабы просто несопоставимы.
Но порой происходит удивительная вещь. Есть образ врага с одной стороны. Есть образ славного парня с другой стороны. И оказывается, что они практически одинаковы, разница лишь в оценках. Попросту говоря, «нам» оказывается выгодно представлять себя такими же, какими «нас» представляют «они».
Так рождаются мифы особого рода. Они не имеют ни малейшего отношения к правде, поскольку утрированы и неправдоподобны. Но при этом ни те, ни другие не пытаются их опровергать, а наоборот, всячески поддерживают и распространяют.
Православные охотно рассказывают друг другу страшилки о колдунах. Способности, которые они им порой приписывают, были бы уместны на страницах не то что Гоголя, а скорее Лавкрафта.
И этот образ чрезвычайно удобен самим колдунам. Точнее, тем, кто оказывает магические услуги населению. Репутация человека, который знается с князем тьмы и способен творить сверхчеловеческие деяния, превращает ручеек клиентуры в полноводную реку.
Исследователи, изучавшие деревенских колдунов, ворожей и знахарей, еще с прошлых веков отмечали, что те часто сами распускают о себе инфернальные слухи для поддержания имиджа. Как говорят специалисты по черному пиару – чем хуже, тем лучше.
В наше время необходимость в такой демонизации самих себя у профессиональных магов и ясновидцев пропала. Теперь они, наоборот, рекламируют «приворот без греха и вреда здоровью». Но пользоваться ходящими среди православных страшилками о своем могуществе не перестают.
И геи, и гомофобы одинаково усердно распространяют мнение, что гомосексуалисты отличаются от нормальных людей на генетическом уровне. Одним это нужно, чтобы доказать, будто сексуальная ориентация действительно существует, и она врожденная. Другим – что голубые не люди, а человекоподобные твари.
В действительности же, как я уже писал, никакой сексуальной ориентации нет. Гомосексуализм – всего лишь одна из бесчисленных девиаций сексуального поведения. И вызывать эту девиацию может множество причин, некоторые из которых действительно врожденные, а другие происходят из жизненного опыта, особенностей воспитания и других факторов.
Занятно, что двести лет назад общественное мнение полагало, что гомосексуализм – не более чем разновидность порочного поведения, вызванная пресыщенностью и развращенностью, а значит, поддается перевоспитанию.
Надо сказать, у них были для этого некоторые основания, потому что типичный гей, которого знало тогда европейское общество – изнеженный джентльмен вроде лорда Байрона. Для таких однополый секс был способом попробовать что-то новое и эпатировать публику. В среде нынешней элиты и шоу-бизнеса таких хватает и теперь. О том, что бывает и по-другому, в то время мало кто вообще догадывался.
Еще один взаимовыгодный миф – миролюбие женщин. Феминистки пропагандируют его, чтобы противопоставить «агрессивного насильника» мужчину и «хранительницу мира и мудрости» женщину. Сторонники идеи, что место женщины на кухне – соответственно, чтобы показать, что женщина не способна на настоящие мужские подвиги. Она слаба, как баба, и дерется, как девчонка.
Тут, думаю, не стоит даже объяснять, почему это неправда. Те же радикальные феминистки в большинстве своем настолько злобны, что не всякий «альфа-самец» может за ними угнаться.
Любой, кому приходилось видеть женскую драку, а уж тем более разнимать ее, знает, что если женщина решилась на физическое насилие, она часто теряет голову и идет даже дальше, чем на ее месте пошел бы мужчина.
Напомню, что в семье женщины чаще страдают от насилия, но мужчины чаще получают травмы и гибнут. Муж-тиран, как правило, избивает жену кулаками. Жена, компенсируя недостаток мускульной мощи, сразу берется за подручные предметы – скалку, сковородку или даже нож.
А уж когда речь идет о насилии психологическом, оба пола идут, насколько я могу судить, полностью вровень. Женщины даже чуть впереди: традиционно именно им приписывают отточенное искусство унижать и манипулировать.
Кстати, в истории был интересный прецедент. Конфедерация ирокезов, известная тем, что с их законов была списана Конституция США, строилась на матриархате. Всеми делами руководил совет матерей кланов. Они назначали и смещали племенных вождей. Они, и только они, имели право объявлять войну и заключать мир. Вожди лишь проводили в жизнь решения совета матерей.
Так вот, ирокезы жаловались, что женщины... слишком воинственны. Они предпочитают отправлять своих мужчин в бой даже тогда, когда сами мужчины предпочли бы договориться и разрешить дело миром. Может быть, дело в том, что матерям кланов не приходилось проливать собственную кровь на полях сражений.
Разумеется, это не значит, что «на самом деле» женщины агрессивнее мужчин. Мы просто разные, и я говорю сейчас даже не о «мужчинах вообще» и «женщинах вообще», а о конкретных людях. На свете хватает и мудрых, спокойных, уравновешенных личностей, и злобных, склонных к насилию. Я не думаю, что какой-то пол имеет существенное преимущество в тех или других.
Единственное различие, которое, на мой взгляд, реально есть – мужская агрессия почти всегда более демонстративна. Мужчина проявляет ее, чтобы показать себя, повысить или поддержать свой статус. Поэтому он, возможно, чаще это делает, но и чаще идет на попятный, когда противник признает его главенство.
Женщина же в среднем более прагматична. Она применяет насилие, чтобы чего-то добиться, и потому, пока не добьется, не отступит.
Но это мое мнение, на истинности которого я не настаиваю.
Последний взаимовыгодный миф, о котором я хотел сегодня вспомнить, касается евреев.
Еще в советское время был сложен анекдот о Рабиновиче, который, эмигрировав наконец в Израиль, продолжал читать исключительно советскую прессу. Когда его спросили, почему так, он ответил: «Наши газеты все время пишут о каких-то проблемах, о неурядицах в экономике, о народном недовольстве... А как откроешь советскую газету, так там Израиль – могучее государство, которое контролирует половину мира и уже планирует захватить все остальное!».
Легенды о сверхчеловеческом уме, предприимчивости и влиянии евреев были одинаково выгодны и сионистам, и антисемитам. Ведь и те, и другие стремились, в общем, к одному и тому же – окончательному и бесповоротному размежеванию евреев и неевреев, к обособлению и окукливанию еврейской культуры.
И это – ключ к пониманию феномена взаимовыгодных мифов вообще. Их цель – не победа и уничтожение противника, как в военной пропаганде, а именно разделение, разобщение и размежевание.
Для создателя и потребителя таких мифов страшнее всего однажды взглянуть на ту сторону и увидеть там людей, таких же, как и он сам.
