Мысли вслух о метафизике

Сегодня, уважаемые читатели, я собрал вас здесь, чтобы открыть вам великую Тайну жизни, вселенной и всего остального.

Среди всех направлений современной эзотерики мало что может сравниться своей примитивностью и привлекательностью с тем, что было изложено когда-то на страницах знаменитой книги «Секрет» (он же «Тайна») Ронды Берн. Ну и в кадрах одноимённого фильма, где засветились, кажется, чуть ли не все американские гуру позитивного мышления и целители наложением рук на кошелёк. Не знаю, и лень гуглить, что там было первично, а что вторично.

Книга вышла в далёком 2006 году. Впрочем, остаётся популярной и сейчас – её легко можно увидеть в любом крупном книжном. Как и штук пять продолжений, развивающих ту же тему с вариациями – «Магия», «Сила» и так далее.

Так вот – иногда оно возвращается. Ронда Берн, которой уже не хватает доходов с переизданий книг, а клепать продолжения, видимо, устала рука, решила замахнуться на вершины Голливуда. Этой осенью в прокате появился фильм «Секрет. Посмей мечтать». По мотивам одноимённой книги. Ронда Берн выступила там в качестве продюсера.

Да, товарищи. Они решили снова экранизировать ту же самую книгу. Но теперь в формате художественного игрового фильма, а не псевдодокументалки.

Кэти Холмс играет вдову с двумя детьми. На голову им сваливается вначале шторм, разрушающий их дом, а затем гуру позитивного мышления и волшебной визуализации. Он начинает проповедовать им всё то, что уже было в книге. Мысли творят реальность. Вы сами притягиваете к себе всё, что с вами происходит, включая ужасы и страдания. Завязывайте мыслить негативно и начинайте заказывать у вселенной всё, чего пожелаете.

Поначалу они, разумеется, не верят ему, но его проповеди сопровождаются невероятными совпадениями и прочими чудесами, и семейство постепенно проникается идеями и обретает новый смысл жизни.

Куда после этого девается гуру – я не в курсе. Может быть, он сваливает в закат, исполнив свою миссию. Может быть, женится на Кэти Холмс и продолжает жить с ней и её детьми за её счёт. Кэти не привыкать быть женой полоумного сектанта. Справлялась с этой ролью в жизни, справится и в фильме.

Если кто наберётся сил посмотреть, расскажите.

Впрочем, ещё интереснее будет посмотреть на кассовые сборы этой ленты.

Все искусства когда-то выросли из магии – литература, поэзия, живопись, скульптура... Все они околдовывают воображение, перемещают человека в вымышленный мир, пробуждают эмоции и стимулируют мысли. В этом их задача.

Но какое из них сохранило свою изначальную магичность сильнее прочих?


Писателей и поэтов часто называют волшебниками. Толкин много писал о вторичных мирах, творимых литераторами, и сам видел своё творчество именно так.

Но времена сказителей, которые сами исполняли свои произведения вслух, давно прошли. Сегодня у писателя и читателя нет других точек соприкосновения, кроме самой книги.

Автор воплощает свой замысел в слова. Читатель превращает эти слова в образы и представления в своём мире воображаемого. Это два разных действия, совершаемых разными людьми независимо друг от друга.

И потому книга, задуманная автором, и книга, прочитанная читателями – разные произведения. Это касается и больших, и малых форм – особенно таких лаконичных, как афоризмы или поговорки.
( Collapse )

Рассуждения зрителей и читателей на тему «что там было дальше» мне кажутся по-своему интересными, но чаще всего несколько бестолковыми.

Художественное произведение – мир, созданный ради одной-единственной истории. В то мгновение, когда эта история заканчивается, заканчивается и он. Время в нём застывает. Замысел исполнен. Больше ничего тут не будет – всё, что должно было случиться, уже случилось.

Инерция читательского восприятия и привычка многих авторов клепать циклы о понравившихся персонажах побуждают нас считать, что все истории об одном протагонисте обязаны сочетаться друг с другом, складываться в единый нарратив, что где-то там есть единая реальность, в которой происходит действие. Найдя противоречие между двумя такими историями, мы обыкновенно радуемся, что нам удалось подловить автора на небрежности.

На самом деле вовсе они не обязаны ни во что складываться. Бессмысленно гадать, один и тот же Шурик в «Операции Ы», «Кавказской пленнице» и «Иване Васильевиче», или это три разных персонажа. Персонаж один, хотя и с вариациями, а вот истории – и миры – совершенно разные.

Рассказы Гайдая о похождениях Шурика должны стоять рядом с народными сказаниями о похождениях Ходжи Насреддина и других подобных персонажей. Каждая история существует сама по себе и никак не связана с остальными.

История, однако, может быть многосерийной – её рассказывают нам частями. И тут уже требования к сериям одного сериала такие же строгие, как к главам одной книги. Даже если у каждого из них собственный маленький сюжет – ни один из них не самостоятелен, они служат для раскрытия и продвижения главной истории.


Отдельный признак мастерства автора – умение выбрать правильный момент для начала и конца.
( Collapse )

Эту статью я написал больше двух лет назад. Задолго до того как в западных странах начался настоящий чад кутежа по поводу социальной справедливости, системного расизма и тому подобной ультралевизны.

На мой взгляд, перечитать её сейчас будет не только интересно, но и поучительно.




Любая притча – удачная метафора. Ее создатель нашёл способ представить сложную, непонятную или трудную тему в простой и наглядной аналогии.

Иногда без этого не обойтись. Есть вещи, говорить о которых простым языком можно, только если собеседник уже в теме. Иначе он ничего не поймёт – или, хуже того, решит, что понял.

А иногда, наоборот, стремление рассказать притчу играет с нами плохую шутку. Если говорить метафорами о том, о чём нужно сказать прямо – смысл может поменяться на противоположный.

Так постоянно происходит с голливудскими фильмами, посвящёнными неравенству, угнетению и предрассудкам.

( Collapse )

Дискуссия о талантах и гениях предсказуемо поделила участников на думающих и не очень.

Первые с удовольствием обсудили предложенную мной двумерную координатную систему, в которой гений – не превосходная степень таланта, а совершенно другое качество, с талантом не связанное. Разумеется, не все со мной согласились, ну так оно и хорошо. Мне, если честно, и не хотелось бы быть непререкаемым авторитетом, каждое слово которого становится догмой.

А вот вторые...

Есть люди, у которых в голове инсталлирован набор прописных истин, заменяющий им картину мира, убеждения и многое другое. Это не идеи, не образы, не представления – просто фразы, которые такой человек выдаёт, едва ему встречается подходящий ассоциативный ключ. Обладание таким набором кажется ему основным признаком нормального вменяемого человека.

Скажи такому, что зайцы – не грызуны, атеизм – религия, а Земля не вращается вокруг Солнца*, и он сочтёт тебя либо дураком, либо опасным еретиком, желающим подорвать устои и покушающимся на святое.

[*]

* Нет, я сейчас не о том факте, что «Земля и Солнце вращаются вокруг общего центра масс Солнечной системы». Общий центр масс Солнечной системы находится глубоко внутри Солнца, так что невелика разница.

Я о том, что само определение, что вокруг чего вертится, зависит от выбора системы координат и больше ни от чего. Выбор системы, в свою очередь, определяется удобством расчётов.

Когда мы запускаем аппарат к Венере, первую часть пути он летит в системе, где Земля неподвижна. Вторую – от одной планеты до другой – в системе, где неподвижно Солнце, а планеты летят по орбитам. Наконец, последнюю – в системе, где Венера находится в центре вселенной, и всё прочее крутится вокруг неё.

Солнце, между прочим, тоже несётся с огромной скоростью вокруг центра Галактики, но это движение мы не учитываем ни на одном этапе, потому что нам это не нужно. Вот когда (и если) наступит время межзвёздных путешествий – тогда совсем другое дело.

И ни одна из этих координатных систем не более правильна, чем другая. Все они приняты для удобства расчётов, и все одинаково истинны – подтверждено аппаратом, успешно севшим на поверхность Венеры.

На мою статью эта публика среагировала именно так. «Он посмел сказать, что Пушкин – не гений, а всего лишь талант! Да что он себе позволяет!». Ну или «Я всегда говорил, что Пушкин – не гений, а всего лишь талант! Видите, он тоже со мной согласен!».

Употребление выражения «всего лишь талант» – уже само по себе маркер. Он показывает, что читатель статью не понял и даже не попытался.


А вот вопрос. Что произойдёт, если недумающий человек получит-таки опровержение одной из своих прописных истин?
( Collapse )

Собрался я тут посмотреть-таки фильм «Миссия «Серенити»». И, как это часто бывает, навёл он меня на неожиданные мысли.


Есть художественные приёмы, намертво привязанные к своей эпохе. Там они уместны и создают погружение, стоит выйти за пределы – и они начинают торчать поперёк всего повествования.

Личные фото, которые не должны попасть в чужие руки – замечательно в конце 19 века, в начале 20, но не сейчас, когда люди по доброй воле выкладывают даже самые откровенные свои фотографии в сеть на всеобщее обозрение.

Сюжеты, где всё напряжение строится на том, что герои не могут связаться с родными и близкими – такое уже сложнее сочинять в наше время мобильной и спутниковой связи.

Но бывает и наоборот. Некий троп может быть неубедителен, неуместен, неестественен в своё время, но затем наступает новая эпоха, и она внезапно даёт ему новую жизнь.

( Collapse )

Я, как и все, смотрел и пересматривал в детстве мультфильм "Заколдованный мальчик" по сказке "Удивительное путешествие Нильса с дикими гусями". И вот только теперь, много лет спустя, меня внезапно накрыло "откровение у холодильника".

Гном вовсе не обманул Нильса. Он совершенно честно сделал его таким же гномом, как и он сам -- не только уменьшил, но и наделил волшебной силой.

Смотрите сами:

- Нильс начал понимать зверей и птиц;
- рядом с ним ожили статуи (не думаю, что бронзовый король и деревянный боцман каждую ночь выходили прогуляться по городу);
- наконец, он при помощи книги, ножа и какой-то матери изготовил волшебную дудочку, которой истребил целое войско крыс.

Причем три условия, которые поставил гном, чтобы Нильс смог расколдоваться, связаны именно с этими тремя чудесами, которые мальчик, сам того не понимая, сотворил.

Вот и детский мультик...

В спорах об изменении современного кинематографа, пораженного тоталитарной и беспощадной борьбой за социальную справедливость, одна из сторон часто пользуется неотразимым доводом:

– Да вам просто не по душе сильные женские персонажи!

Оппонент в ответ на этот довод всегда начинает оправдываться. Он объясняет: мне очень даже по душе сильные женские персонажи, но есть разница между солдатом Джейн или, скажем, Эллен Рипли, и современными героинями вроде Рэй из новых «Звездных войн».

Это снова могущество магии слова: тот, кто определяет значения слов, уже победил в любом споре. Вступив с ним в разговор, ты уже признал его правоту и можешь не соглашаться с ним только в деталях, не играющих особой роли.

Сейчас я проведу сеанс экзорцизма и объясню вам, почему не любить сильных женских персонажей (а равно и сильных мужских) вполне нормально и даже хорошо, и почему сексизм тут совершенно ни при чем.

( Collapse )

Любая притча – удачная метафора. Ее создатель нашел способ представить сложную, непонятную или трудную тему в простой и наглядной аналогии.

Иногда без этого не обойтись. Есть вещи, говорить о которых простым языком можно, только если собеседник уже в теме. Иначе он ничего не поймет – или, хуже того, решит, что понял.

А иногда, наоборот, стремление рассказать притчу играет с нами плохую шутку. Если говорить метафорами о том, о чем нужно сказать прямо – смысл может поменяться на противоположный.

Так постоянно происходит с голливудскими фильмами, посвященными неравенству, угнетению и предрассудкам.

( Collapse )

В свое время разным новым видам искусства прочили «убийство» других, более ранних. Какие-то прогнозы сбывались, какие-то нет.

Но для меня до сих пор загадка, почему еще жив театр после появления кино. Особенно в наше время, когда кинематограф достиг технических высот. Буквально все, что можно изобразить на сцене, на экране можно изобразить на порядок лучше. А вот то, что влегкую получается создать при помощи монтажа и комбинированных съемок, в театре недостижимо вообще.

Возможно, дело в том, что большинство людей, насколько я могу видеть, продолжают верить, что кино и театр – о разном. Что между ними есть какое-то существенное различие, которое не позволяет им заменить друг друга.

А между тем такого различия не существует. Кадр фильма – та же театральная сцена. Персонажи входят туда, чтобы произнести реплики и отыграть взаимодействия, после чего уходят. Только богатство декораций в миллион раз выше, чем в самом лучшем театре, а работа оператора позволяет выбрать для каждой сцены лучший ракурс – в театре он, как известно, фиксирован раз и навсегда.

За пределами кадра нет ничего, и только воображение зрителя дорисовывает там целый мир, в котором поступки героев должны иметь какие-то последствия, а у самих героев есть прошлое и будущее.

Зрителю приходится заботиться об этом самому, потому что создатели фильма обычно не волнуются по этому поводу вовсе. Их беспокоит то, что появляется в кадре, а закадровые события учитываются, только если они важны для сюжета.
( Collapse )