Мысли вслух о метафизике

В прошлой статье речь шла об одном из приёмов магии слова – правильном подборе системы понятий. Если тебе это удалось, то ты всегда окажешься прав в споре, а твой оппонент будет вынужден либо признать свою неправоту, либо начать отстаивать заведомо бессмысленную или несправедливую позицию.

В комментариях мне попеняли, что я привёл примеры использования этого приёма, но мало рассказал о том, как это делается, и не упомянул о слабых местах метода. Я на самом деле писал об этом, но весьма давно – шесть лет назад. По меркам интернета это всё равно что никогда.

Нужно исправить упущение.


Основной инструмент магии слова – смещение акцентов и сдвиг смыслов.

( Collapse )


Сказанное в предыдущей статье нужно, пожалуй, скорректировать в одном месте.

Проблемы с понятием семьи происходят ещё и от того, что оно у нас тесно связано с понятием брака, и многим даже трудно понять, что это вообще-то разные вещи.

( Collapse )


И да, я понимаю, что всё вышесказанное есть такая же точно магия слова – подбор понятий, чтобы нужным образом описать предметную область и получить преимущество перед оппонентами.

Именно так она и работает.

Минутка воспоминаний о сексуальной ориентации оказалась неожиданно бурной.

Обещаю не злоупотреблять эффектом. В ближайшее время статьи будут на скучные религиоведческие темы вроде ангелов. Но пока продолжим говорить о сексуальном. В этот раз о сексуальной свободе.

Это понятие определено просто, чётко и однозначно: каждый человек, достигший возраста согласия, имеет право самостоятельно и добровольно выбирать себе сексуальных партнёров. Никто не вправе принуждать другого человека к сексу.

Вроде всё хорошо. Все согласны, что нельзя насиловать, нельзя трахать пьяных или спящих, нельзя использовать «доступ к телу» для манипулирования или шантажа – или наоборот, получать его таким способом. Секс должен быть радостным и приятным занятием по взаимному согласию. Точка, не обсуждается, принято за основу.

А потом эта красота сталкивается с понятием семьи и брака. И тут начинаются сложности.

Нет, для некоторых и тут нет вопроса. Жена или муж – такой же точно сексуальный партнёр, как и все прочие. В семье принуждение к сексу ровно так же недопустимо, как и в любом другом случае.

И оно вроде бы тоже правильно. В конце концов, насилие в семье бывает и сексуальным тоже – а до определённого времени законы многих стран это отрицали в принципе.

Но есть, как говорится, нюанс.( Collapse )

Мы все помним, что такое пропаганда. Помним, какое воздействие могут оказывать на людей правильно подобранные слова и выражения. Помним, что именно при помощи слов капают нам на мозги разнообразные СМИ и реклама.

Тот, кто искусно владеет словами, обладает большой властью. Достаточно назвать бандитов «боевиками», а их главаря «полевым командиром», и они тут же начинают выглядеть легитимной армией. Достаточно переименовать резню в «борьбу с террористами-сепаратистами», как она обретает даже некий налет благородства и героизма.

Но стократ большей властью обладает тот, кто может определять значения слов.

Каким бы искусным оратором ты ни был, ты не сможешь ничего доказать тому, в чьем языке те же самые слова имеют другие смыслы. Он будет буквально слышать не то, что ты ему говоришь. Единственный способ объясниться с ним — перейти на его язык. А если эти смыслы подобраны правильно, то, сделав это, ты уже станешь его единомышленником, хочешь ты этого или не хочешь, потому что на его языке можно высказать только то, что его устраивает.

Сектанты всех мастей понимают это очень хорошо, поэтому почти все они не только вводят собственные термины, но и переопределяют некоторые общепринятые. Например, в печально известном «Богородичном центре» слово «мама» обозначало «чувственное, страстное и омерзительное извращение женского начала, которому поклоняются безбожники и у которого они все находятся в рабстве». И как после этого пытаться объяснить богородичнику, что любовь к матери — естественна, чиста и священна? В его сознании это превращается в прямой призыв к сатанизму!

«Свидетели Иеговы» так же переопределили в свое время слово «религия», сразу обезопасившись от споров с другими христианами. Заявления вроде «Христианство — истинная религия» иеговист понимает как «Христианство — воистину ложное учение, ведущее людей в погибель». Себя же они называют не религией и уж тем более не сектой, а святой организацией.

Но все это — явления локальные. Секты относительно немногочисленны. Самый грандиозный, масштабный и по размаху, и по последствиям бой за право определять слова идет прямо на наших глазах. И важной его частью является то, что именует себя борьбой за права сексуальных меньшинств.

Не спорю, равноправие — штука полезная и нужная, и ее по-прежнему кое-где не хватает. Но как раз там, где у геев реально нет прав — вроде Саудовской Аравии — и их правозащитники молчат в тряпочку и ни за что не борются. А вот в странах, где у них уже по факту больше прав, чем у гетеросексуального большинства, они активнее всего требуют и протестуют.

И это в действительности борьба не за права, а за слова.

( Collapse )

Начнем издалека — с законов повествования.

Помимо всего прочего, они гласят, что сюжет только тогда имеет право называться сюжетом, если представляет собой последовательность событий, происходящих с героем — или героями. Событие же, по тем же правилам — это отнюдь не любое описание ситуации, но только такое, в результате которого меняется мотивация героев.

Если герой чего-то хотел и к чему-то стремился, то после события он будет хотеть уже чего-то другого. Или того же, но сильнее или слабее. Или того же и так же, но по совершенно другой причине.
Попросту говоря, событие — это ситуация, в которой герой оказывается перед выбором.

( Collapse )